8/04/2013

PROЗАИЧЕСКОЕ: "Осколки моря"

Решил поделиться в нашей рубрике небольших прозаических произведений своим творчеством. Все равно пока пылиться в папке на локальном диске)) В будущем (надеюсь) рассказ войдет в сборник "Истекая солнцем", работа над которым уже активно идет. 
Кстати, теперь у каждой рубрики будет свое оформление (как заметили из статьи о библиомате). Но об этом еще поговорим отдельно. А пока - PROзаическое.



- Я только вот чего не знаю…
- Чего же?
- Как правильно пишется: «перламутр» или «перламудр»?

Снова он за свое. Сказала же – не будет!
- Ну! Саша!
Блин, ну сказала же. А ему, похоже, нравится.
- Русалочка! - Саша смеется и кидает в нее пляжный мяч (думает, что умеет подавать, но на самом деле – не умеет), который своим надутым боком норовит приземлиться в воду и обрызгать ее. Как бы не так! 
От встречного удара мяч полетел обратно, через старую рыбацкую сеть, которую кто-то додумался нацепить на два вкопанных в песок металлических столба.Те, в свою очередь, стеснялись своей наготы и решили одеться в коричневые купальники ржавчины. Вот такой вот самодельный волейбол. Хорошо, хоть мяч настоящий.
Но играть ей не хотелось. И вообще… Ну чего он увязался за ней? 
Вспомнились слова подруг, отдающие нотками зависти: «Ты ему нравишься, Ари. Вот и носится за тобой, словно хвост за лисой».
Ари.
Ее звали Ариель (и додумались же родители?!) и люди, те, кто помнил сказку, звали ее Русалочкой. Вот и Саша помнил.
Но она не была против, если только «русалочкой» не начинали злоупотреблять, не называя по имени. Тогда – обижалась. А так – она любила море.

«А знаете?

Из чего?
Состоит?
Море?»


- продекламировала Ари строчку из исписанного черной ручкой потрепанного молескина. Спохватилась. Думала, что читает про себя, читает наизусть. Оказалось – читает белой пене у ног. Начала грызть колпачок ручки.
- И. Из. Чего же? – услышал и рухнул на песок рядом. Хотел завертеть мяч на кончике пальца, но не получилось – веселый яркий шар покатился, давя песчинки, и был принят волнами, как родной. 
«Сам полезет доставать».
Но Саша продолжал лежать, поэтому мяч решил немного искупаться. Ну ладно, пусть.
«Только далеко не уплывай?».
Некоторое время они смотрели на море. Потом он продолжил смотреть, а она вновь сосредоточилась на своем блокноте. Подумала – забыл, о чем спрашивал. Ну и хорошо. У Ари не было желания рассказывать о том, чем именно она пришла сюда заниматься. 
Подумать. Помечтать. И написать, наконец, историю, рассказ из своей жизни, словно привязать себя тегом к своему существованию. Чтобы не забыть. Из чего состоит море.
- Что ты там пишешь? – нарушил он молчание и сел, смотря на записную книжку на ее голых коленях. Она так быстро закрыла страницу ладонью, что нарисованные птицы (так, как их рисуют дети) чуть не упали в нарисованные гребешки волн. 
- Историю, - буркнула. Вздохнула, уже спокойнее. – Рассказ. Эссе. Хотя нет, для эссе великоват…
«А чем недовольна? Просто ведь не поймет». 
- Расскаааз..., - еще раз повторила-протянула Ариель. И снова углубилась в чернильные строчки. Но Саша не сдавался, не отвел взгляда, не отвлекся.
- О чем? Судя по вслух произнесенным словам - о море? - глаза его блестели. - А чем эссе отличается от рассказа?
«Ясно».
Она не глядя провела ладонью по песку, отдающему Ари свое ласковое тепло. Мелкие камешки начали баловаться, впиваясь в кожу. И отправились в путешествие - девушка поднесла руку к глазам. Зацепился даже кусочек ракушки – его скол поблескивал перламутром, пытаясь отразить солнце.
- Вот тебе отличие. Песчинки и ракушка. Почти так же и с этими двумя.
- Осколок раковины. 
- Угу. 
Помолчала.
Она и думала об осколках. И знала о них.
- О море, - подтвердила она односложно. Хотела больше ничего не говорить, но… - Не только. О том, из чего состоит море. Игра слов, перемещение мыслей, одна в другую, - ее понесло. – Только пока без названия. Оно появится, когда эта история приобретет более четкие очертания, нежели мысли в голове или образ слов-рисунков в моем молескине. 
Некоторое время он вертел в пальцах серебристый кусочек ракушки. 
- А хочешь, - он испытующе поглядел на нее, - ты будешь рассказывать, а я записывать в твой блокнот? Будто диктант. Вспомним школу, - он засмеялся. - И… мне нравится море. Я знаю, из чего оно состоит, но, наверное, у тебя есть свой вариант, так ведь?
«Он серьезно?».
Ари медленно кивнула, совершенно на автомате.
«Понимает»?.
Не верила. Как всегда, не верила. Доли секунды пробегали мимо них, колыхая сеть на столбах, а она все еще думала.
- Так… Есть свой вариант, - смутилась от чего-то под его взглядом, опустила собственный, но нашлась сразу же. Протянула ему ручку. Он взял ее, но она не отпустила. Смотрела на него. И он смотрел.
Отпустила. Он сам взял блокнот, коснувшись голой кожи ног, но – случайно. 
«Ладно».
- Я буду рассказывать, я буду говорить, может быть, я уйду в себя… только не перебивай меня. Перебьешь – все отменяется, Саш. И… надеюсь, тебе хоть когда-нибудь приходилось записывать мысленный поток?
Саша ничего не сказал, только слегка и – иронично – улыбнулся. Он правда заинтересован.
«Не хватало еще сказать: «На счет три». 
Ари просто склонила голову, чуть прикрыла глаза… 


«А знаете? Из чего? Состоит? Море? У меня припасен свой ответ, хранится во внутреннем кармане моей видавшей виды куртки. 
Я вам покажу его. Наверное.
Но каковы ваши ответы? Склонив голову, я готова слушать, сидя на берегу, болтая ногами в морской пене.
…Кто-то скажет – из воды, воды с таким-то процентным содержанием соли… Вы лучше сразу отойдите в сторонку, мы здесь – не о процентах. Пожму плечами. Уж извините. Ну, еще?
Из волн… Да! Какое же море без волн. Определенно, доля истины в этом есть. О, волны… Знаете, море своими волнами похоже на прически девушек, тех, у кого волосы длинные. То прямые, аккуратно уложенные, то – штормит, только и хватайся за ванты! Впрочем, у самой бывает шторм на голове. Мне нравится. В этом есть какой-то смысл. Я снова о волнах, конечно же! Смеюсь.
Из рыбы? Наверное… Пытались ли вы спросить? «Из вас состоит море»? Они только удивленно открывают рты. Мол, нет, не из них. Правда, не из них, спрашивала сама, часами стоя у аквариума. Правда - тамошние серебристобокие жители мало что слышали о морях. Да и вообще были горды и не разговорчивы. Но впрочем…
Почти - да.
…Малыш. 
Наверное, слишком резко я сменила характер своего «потока», но про это только так и начнешь. Так вот, хочу вам рассказать про одного малыша, наверное, единственного, кто ответил мне правильно. До нашей с ним встречи я сама не знала, не чувствовала правильный ответ, а он – и то, и другое. Представляете? Пока что – нет. Я расскажу, вы – представляйте…
Утро. Туманное, довольно холодное. Вот-вот наступит сезон муссонов,и пойдут дожди. В порту торчит белый, словно бы клок тумана – рыбацкий пароход. Японский «Тайо». Скоро отплывет, быть может, возьмет меня с собой – но это если захочу. Официально я была в составе путинной группы, но почти никогда не плавала с ребятами.Писала. Что-то вроде корабельного журнала, только сухопутным он был, журнал этот. Мой незаменимый молескин…Просижувесь день вот так, на жерле старой пушки, не знаю, кем и когда здесь установленной.
Сегодня делать ничего не хочется. Просто сидеть здесь и думать в тени Богдана Хмельницкого, сейчас спящего. Впрочем, он всегда спит. Интересно, будет ли такое, что – проснется?Что, подумали, памятник такой? Нет, не памятник – как же фигура из камня может проснуться? А вот вулкан – вполне способен на это. Вулкан острова Эторофу, самого крупногоиз Курильских островов. 
Поселок, за пробуждением которого я наблюдаю – Китовый. Китам он, конечно, не принадлежит, но людям, охотящимся на китов – всецело. Взгляд ищет уступы в серой пелене Охотского моря – за что зацепиться. Но, кроме «Тайо», ни одного корабля пока не видно. Открыла свой «журнал». Нарисовала несколько птиц, якобы оголтело кричащих в разлинееном небе. Волны получались хуже, но в конце-концов и они зашумели. Скомканной бумагой. Выбросила.
Снова нарисовала то же самое. Чище. 
Ручка остановилась.
Ощутила на себе взгляд. Но не взрослый – взрослые взгляды я знаю. Подняла голову. 
- Привет, - робко и тихо.
Малыш. Даже не слышала, как подошел. Смотрит на меня. Отвечаю взглядом, зажигаю смешинки в глазах. Улыбается.
- Привет.
Не убегает, еще мал, чтобы чувствовать стеснение перед взрослыми, но сам достаточно взрослый, чтобы сказать мне привет. Стоит. Теребит что-то в руках. Протягиваю ладонь. Смотрит.
- Что это у тебя? Покажешь мне? 
Смотрит.
- Кииит! – выдает радостно, вызывая радость – у меня. Протягивает на ладошке вырезанную из дерева фигурку кита, достаточно точно передающую облик хозяина Охотского Моря. Протягивает – робко, вдруг отберут? Но уже захвачен в плен своим собственным любопытством. Робость уходит. Продолжает смотреть на меня, заразила его своими огоньками – перебежали в его глаза,, оставив мне мысли. Достаточно определенные, чтобы кое-что написать. Положила кита на бумагу и размашисто, вверху страницы: «Море, малыш и кит». Оценила придирчиво. «Моби Дик» какой-то. Да уж. Мелвилл из меня никакой.
- Держи, - отдала деревянную игрушку, еще раз ощутив легкость самого крупного обитателя подводных глубин. Потрепала мальчика по голове. Совсем доверился. Показывает, как кит плавает и ныряет в ненастоящей воде.
- Может, ты знаешь, из чего состоит море? – спрашиваю больше у себя, ведь малыш о таком даже…
- Из китов.
Смотрит.
Смотрю.
- В море много китов, я видел! Мне папа показывал! – сияет. – Он сказал, что им нечего пить.поэтому каждую ночь идет дождь, и море снова целое. Но иногда киты не хотят пить и воды становится слишком много. Тогда она потихоньку кушает наш берег, - он продолжил возиться с китом в воздухе.
Смотрю.
«Киты».
«Киты!»
«Киты!!» - пронзила и застряла. Мысль.
Пораженная, достала из кармана куртки ракушки, южные, каких малыш никогда не видел. Взяла его ручонку и насыпала в ладошку горсть перламутра. Казалось, ему тут не место, но в руке малыша он обрел смысл. Ведь во второй у него был кит…
«Вот оно, то, чего я никогда не могла понять. Части. Осколки целого. Осколки моря… 
В последующие дни я была занята с другими своими сверстниками, но иногда видела мальчика. Играл с китом, такой веселый и – знающий истину, разделенную со мной. Все таки попала на борт парохода, и даже видела его, настоящего – кита. Живой осколок. 
«Почему вы не хотели пить тогда, Индийские киты?»
Когда пришла пора уезжать, проснувшись, я обнаружила у себя на подоконнике деревянного кита с глазками, нарисованными черной краской точками…»


Замолчала.
- Все глупости успел записать? Не так их и много оказалось, правда?
«Зачем я это говорю?».
- Не глупости, но – да. Ты правда ушла в себя.
Протянул ей орудия труда.
«Красивый почерк!»
Сверху страницы – «Осколки моря» Ариель Мираян.
- Ты назвал?..
Кивнул. 
- Ты это сказала, когда… рассказывала. Ты сделала паузу на этом месте, словно давая мне паузу, словно предлагая решиться назвать. Самому. Ты знала, что осколки – то, что нужно, так ведь? Всегда знала.
«Да. Только не с кем было поделиться. Осколками. Принять и поделиться самому, как поделился маленький мальчик».
Ари потянулась к куртке, лежавшей рядом на камнях, молния звонко рассекла черную ткань. Порылась во внутреннем кармане…
… Ракушки они разделили пополам, почти все сохранились целыми, хотя вот уже пять лет она везде таскала их с собой. Саша держал в пальцах кита. Начал играть с ним так же, как мальчик в Китовом. 
«Хоть раз ты поверила, Ари».
- А давай…, - сощурился, думая – говорить или нет?
«Разрешу-соглашусь».
- …отпустим его? Однажды его прибьет к другому берегу – и еще кто-то поймет… Давай.
Ариель вскинула голову, так, что волосы почти коснулись песка, вздохнула. Она больше не могла не улыбаться ему. Кивнула.
Смотрела, как он зашел далеко в волны – и отпустил кита. Море приняло его.
«Только ты пей воду…».
Саша бросил ей мяч – выловил.
Поймала. Капли воды намочили одежду. Засмеялась.
- Похоже, надо все-таки научить тебя правильным подачам…

… Ветер играл со страницами записной книжки. Птицы стремились ввысь, зовя волны за собою, и нарисованный кит пил нарисованную воду…

(в оформлении заглавия использована работа "In the wind" by Dimitri Caceaune)
соответствующие Должности Плагин для WordPress, Blogger...